— Это уже не моя забота, — устало произнес Лев. — Мое дело — собрать доказательства и представить их в суд.

— Но, по крайней мере, с этим парнем осечек быть не должно? Или он тоже вместо положенной ему тюремной камеры отправится праздновать свадьбу?

— Да нет, праздновать ему, похоже, не придется еще долго. Улики, показания свидетелей, а главное — собственное чистосердечное признание. Набор совсем не праздничный, но в каком-то смысле тоже неплохой. Иногда полезно бывает немного отвлечься. Сосредоточиться, подумать о смысле жизни. Думаю, в последнее время этого ему не хватало.

— Что ж, теперь будет время, — усмехнулся Орлов. — С твоей помощью. Только одно я как-то недопонял, что там с этим покушением на тебя? Ты что, этот эпизод включать в дело не собираешься?

— Нет, — твердо ответил Гуров. — Если бы каждый случай покушения на себя я включал в дела, я бы только расследованием этих случаев и занимался.

— Лева, я не понимаю, — строго взглянул на него генерал. — Это ведь не шутки. Посягательство на жизнь полицейского — это…

— Дадим парню шанс. Список у него и без меня достаточно длинный. Особенно для первого раза. Будем считать, что эта моя поблажка — небольшой аванс. Повод задуматься о том, что в действительности не зло правит миром, и переменить свою жизнь. Ведь время подумать, как вы верно заметили, у него теперь будет.

— Ты становишься сентиментальным, Лева. А это уже профнепригодность.

— В самом деле? Надо же, какое совпадение. После этого дела я как раз начал подумывать о том, чтобы уйти из полиции. Как выяснилось, наемником в ЧВК быть гораздо выгоднее.

— Что ж, попытай счастья, — снова усмехнулся Орлов. — У тебя теперь и знакомства нужные есть. Видишь, как кстати пришлось.

— Да, удачно сложилось. Кстати, о знакомствах. Есть соображения по поводу господина Яковлева.

— Валяй!

— Удастся или нет его, как вы выразились, «закрыть», это решит суд, но есть большие сомнения, что он станет дожидаться начала процесса. Все-таки дело очень неприятное. Захочет ли он подобной рекламы? Что, если он свалит куда-нибудь на Канары да и засядет там на полгода, будет только нежные письма слать?

— Да, нехорошо получится. Столько работы — и такой плачевный результат.

— Вот и я о том. Как смотрите на то, чтобы выставить за ним «наружку»? Дело в завершающей стадии, передача в суд — вопрос дней. Не хотелось бы, чтобы за эти дни он куда-нибудь потерялся.

— А что, я не против, — согласился генерал. — Почему бы и не присмотреть за товарищем? Во избежание ненужных эксцессов, так сказать. В каком-то смысле мы даже обязаны побеспокоиться о безопасности господина Яковлева. Он ведь сейчас без телохранителей.

Дом на крови

Глава 1

— Брат! Можно сядем к тебе?

В летнем кафе недалеко от Курского вокзала были заняты почти все столики. Русоволосый молодой человек, только что заказавший пиво, не успел опуститься на стул, как у него тотчас же появились соседи: двое горячих южных парней, оживленно переговариваясь между собой, отошли от стойки и, поискав глазами свободные места, направились к столику, за которым сидел русоволосый.

На обращенный к нему вежливый вопрос молодой человек с пивом слегка пожал плечами и жестом указал на свободные стулья, как бы приглашая занять их.

— Вот спасибо, дорогой, — присаживаясь за стол, говорил один из кавказцев. — Сразу видно — хороший человек. Только что приехал?

— Да, недавно.

— Москва — город веселый. — Кавказец улыбнулся и многозначительно глянул на своего спутника. — А у тебя что, родственники здесь? Или, может, работу ищешь? В Москве хорошо можно заработать.

— Нет, я…

Русоволосый молодой человек не договорил фразу. Взгляд его помутился, сделался странным и бессмысленным, тело обмякло. Стакан с пивом, который он держал в руках, уже готов был выскользнуть и, если бы один из соседей вовремя не подхватил его, наверняка разбился бы.

— Вай! Совсем пьяный! — улыбались кавказцы. — Наверное, водку в поезде пил. А после водки — пиво. Ай-вай! Разве можно так, дорогой?

Но молодой человек уже не воспринимал обращенные к нему вопросы. Его окончательно развезло, он опустил голову на стол. Казалось, еще минута, и он просто упадет на пол.

От стойки за всем происходящим обеспокоенно наблюдала девушка, разливавшая пиво. Перехватив ее взгляд, один из кавказцев озабоченно проговорил:

— Ай-вай! Как нехорошо! Зачем так пить, дорогой? Если не умеешь, пить не надо. Что люди скажут? Смотри-ка — всех напугал. Пойдем-ка, мы тебя до такси проводим. Айда, айда!

Кавказцы подхватили молодого человека под руки и повели, а точнее, понесли безвольно обвисшее тело к выходу из кафе.

Тем временем девушка, разливавшая пиво, воспользовавшись свободной минутой, когда никого у стойки не было, вышла в зал. Не дожидаясь официантку, забрала стаканы с остатками пива со столика, где сидели кавказцы, и, быстро вернувшись за стойку, выплеснула эти остатки прямо себе под ноги на тротуарную плитку.

— Нина, — обратилась она к женщине средних лет, вышедшей из внутреннего помещения, — возьми-ка вот эти, сполосни.

Не задавая лишних вопросов, Нина поставила стаканы к себе на поднос и, лавируя между столиков, стала собирать прочую пустую тару, оставленную удалившимися клиентами.

В конце очередного рабочего дня, как всегда напряженного и хлопотного, в кабинет полковника Гурова зашел старый друг и коллега Стас Крячко.

— Здорово, Иваныч, — устало выдохнул он, садясь на стул. — Давненько не виделись.

— Да, аж целый день. Ты что, стометровку, что ли, бежал, притомился так?

— Хуже. Свидетелей опрашивал. Свидетелей миллион, и все в одной конторе работают. А в конторе этой четыре этажа и ни одного лифта. За день так набегался, что ни с какой стометровкой не сравнить.

— Что поделаешь, волка ноги кормят.

— Спасибо. Кто еще так подбодрит, кроме старого друга. Но я вообще-то не только за моральной поддержкой к тебе пришел.

— Я подаю только по субботам.

— Буду знать. Но я серьезно. У тебя, случайно, нет каких-нибудь контактов на Курском вокзале? Рабочих, например, а еще лучше, личных. У них там недавно случай произошел, мне нужно справки навести. Неофициально.

— Да нет, на Курском, кажется, никого нет, — немного подумав, ответил Гуров. — А что за случай?

— Человек пропал. Ездил к родственникам в Нижний, вернулся, позвонил с вокзала, сообщил, что приехал. И все. С тех пор — ни слуху ни духу. Дома так и не появился, телефон не отвечает.

— И давно? Сколько времени прошло с этого звонка?

— Три дня.

— Не так уж и много. Завернул к приятелю, отметили возвращение. Отойдут — объявится.

— Не знаю. Там контингент вроде не из таких. Примерный мальчик, спортом занимается, институт заканчивает. Соседей моих с первого этажа сын, Леня Векшин. Волнуются, просят помочь. В полицию, говорят, заявили, но на них надежда плохая, а ты ведь свой, посодействуй, мол. А чем я тут посодействую? Я — та же полиция. И методы у меня те же, что у всех, — ходи, спрашивай. Им все кажется, что, если я «свой», у меня за пазухой волшебная палочка приготовлена. Специально для них. А тут, видишь, как. Даже лучший друг ничем помочь не может. Так, значит, нет, говоришь, контактов?

— Конкретно на этом вокзале нет. Ты в моргах узнавал?

— А как же.

— Пусто?

— Само собой. Если бы был труп, давно бы уж знали.

— А сколько лет парню?

— Двадцать пять.

— И спортом занимается?

— Ну да. Ты это к чему?

— Да так, ничего особенного. Просто подумал, что в критическом случае, наверное, должен суметь за себя постоять, если спортом занимается.

— В общем, да. Тем непонятнее. Что могло произойти? Криминальных знакомств он не имел, в дурных компаниях не замечен. А если бы кто, как говорится, «со стороны» подошел, то, как ты верно заметил, вполне мог за себя постоять.